Ева Гата: не стоит оценивать чужую жизнь

Ева Гата говорит, что на написание книг ее вдохновляет музыка

Ева Гата преподает во Львовском национальном университете. Правда, там у нее другое имя. Писательница говорит, что все ее книги о жизни, но она бы никогда не решилась оценивать жизнь другого человека. И книжка “Бланик открывает двери” не стала исключением.

Ева Гата: Мои все книги – о жизни. И любая другая книга является о другой жизни, потому что, знаете, каждый человек проживает свою уникальную жизнь. Я хотела описать архетип мужчины, вернее, мужчины, в котором живет архетип Аполлона. И среди наших знакомых много таких людей. Они думают, что они лучшие, самые умные, самые гениальные, но жизнь идет, и потом оказывается, что все их надуманные реалии оказались совершенно не тем, чем они считали. А смысл жизни – совсем в другом. (Кстати, гениальности не лишены необычные имена мальчиков, ведь от того, как назовёшь, так и поплывёт , адм.).

Б.: И в чем, по вашему мнению?

Е.: Смысл жизни есть в понимании единства всего мира и себя как частицы того мира и того единства. И человек не может быть счастливым, если он отделен от этого большого единства.

Б.: В вашей книге много есть параллелей с древнегреческой мифологией – почему?

Е.: Понимаете, у меня есть очень много подсказок. Люди часто по наитию едут куда-то за границу, плывут в море, скрываются в горах, чтобы там что-то найти. На самом же деле все подсказки есть здесь и рядом. И не нужно ничего сверхъестественного. И вот я всегда очень прислушиваюсь. Но в данном случае я таки получила подсказку, что мне надо поехать в Берлин. И это было очень интересно, потому что я ехала туда, не зная, чего я туда еду, но я знала, что мне обязательно туда надо.

“Я всегда в своих романах использую какие музыкальные произведения”

Б.: Герой вашей книги также живет чувствами…

Е.: Да, он также чувствует, что он что-то должен найти. И это было на самом деле со мной. Мне просто пришло слово “Берлин”. Я приехала и мне говорят: куда ты пойдешь? А я говорю: не знаю, куда пойду. Я ходила-ходила, пока не нашла эти две картины – “Одинокое дерево” Каспара Давида Фридриха и Арнольда Беклина “Остров мертвых”.

Вы себе не можете представить, как они сияли, которым специальным светом! Они висели в маленькой комнатке, в таком закуточке в той галерее, но они имели особое сияние. И что интересно, что когда через два года после того, когда я уже книгу написала эту, я снова поехала в Берлин, картины висели в другом месте, в красивой комнате, в другом зале. Вы знаете, там уже того не было сияния. Я его уже не увидела.

Б.: В вашей книге много не только Берлина, а еще, как оказалось, вы хорошо знаете Прагу.

Е.: Вы понимаете, не нужно знать хорошо, когда ты что-то чувствуешь сердцем. Оно же тебе подсказывает. Мне почему-то кажется, что я описала Прагу с такой любовью, я не знаю, почему так у меня получилось, но мне так почему-то показалось. А может, это музыка так навеяла. С музыкой тоже было очень интересно. Потому что я всегда в своих романах, как правило, использую какие музыкальные произведения. Они меня вдохновляют. Вот, например, сейчас я там что-то пишу, и у меня играет Шопен. Я уже ничего не могу, я уже настроилась на волну Шопена.

Б.: То есть, “Бланик открывает двери” вы писали под Сметану?

Е.: Да! Когда я писала книгу, мне все время хотелось его слушать. И порой бывает такое, что я вот пишу и не помню, что я пишу. Когда я узнала, что Сметана был глухой, у меня глаза раскрылись, я поняла, что эта же мелодия мне все рассказывает. Тогда все, как те паззлы, стало на свои места.

“Мы никогда не можем заранее оценивать чью-то жизнь и вообще мы не имеем права сравнивать нечего. Сравнение – это худший наш порок. Потому что когда мы начинаем определять, кто хуже, кто лучше, кто умнее, – мы тогда становимся несчастными”.

Б.: Есть еще одна сюжетная линия, которая была в начале, где женщина влюбилась… Там даже трудно понять, она влюбилась, или она еще думает…

Е.: … или купилась… Мы сами не можем разобраться иногда со своими чувствами.

Там была основная идея в том, что мы никогда не можем заранее оценивать чью-то жизнь и вообще мы не имеем права сравнивать нечего. Сравнение – это худший наш порок. Потому что когда мы начинаем определять, кто хуже, кто лучше, кто умнее, – мы тогда становимся несчастными. А героиня, фактически, сначала вроде все сравнивала, потому что мы для себя устанавливаем какие-то правила, говорим, что это реальность, а в действительности – это реальность только с нашей стороны, с нашей точки зрения.

Б.: На кого вы ориентируетесь? Кто ваш читатель?

Е.: Читатель от мала до велика. Я считаю, что книги должны читать и дети, так как основная, можно так сказать, идея – любить читателя, как собственного ребенка. Поэтому там не может быть ненормативной лексики, которая не добавляет добра и возмущение вносит в душу. И оно ничего хорошего не приносит, хотя это сейчас очень модно. Пусть я буду не модной, но все же я этого придерживаюсь.

Б.: А ваши студенты читают ваши книги, делятся с вами впечатлениями?

Е.: Я стараюсь разделять себя в этом плане. На работе в университете меня знают как Ольгу Косак. Хотя, вы знаете, это очень трудно – смешивать такие разные две натуры. Я не хочу. Я могу рассказать, если они спросят, на перемене подписать книжку, но на парах мы никогда не говорим на эти темы.

Б.: Наверное, вам этот вопрос много раз задавали, но почему вы Ева Гата?

Е.: “Гата” – то есть “кошка” с греческого. Семь лет назад Греция перевернула мое сознание, я там очень часто бываю, у меня соглашения с несколькими вузами. Ева – это первая женщина, с еврейского означает “жизнь”.

Б.: То есть, “женщина-кошка”?

Е.: Нет, “кошка-жизнь”. Кошки очень хорошо умеют выживать в различных ситуациях. Когда была первая презентация, вдруг дверь открылась и зашла рыжая кошка. И она будто подтвердила, что я правильно выбрала псевдоним.

С Евой Гатой разговаривала Евгения Руденко (Би-би-си).