В Украине высшее образование, как целостная система, существовать перестало
«Здесь вам не Гарвард». В Украине высшее образование, как целостная система, существовать перестало.
За последние годы мне «посчастливилось» ознакомиться с украинскими вузами разных уровней. И не только. Этот репортаж, по сути, сделан «изнутри» на протяжении длительного времени. Мы все понимаем «гнилость» нашей образовательной системы, однако осознать всю катастрофичность ситуации можно только ознакомившись с ней непосредственно. Итак, ключевые моменты по очереди.
Момент первый. Система богадельни.
Исследовав один из киевских вузов, чьи абитуриенты, согласно независимому исследованию, имеют балл ВНО ниже среднего, я еще долго отходил от шока. Шокировало уже то, что само заведение делит свое помещение со школой. Условно говоря, ситуация выглядит так: «Вот закончил нашу школу – вот тебе под боком и институт!” Неподалеку расположен и детский сад. Так, вообще, чтобы получить полное образование, можно и за пределы своего Соломенского района не вылезать.
Наконец, точно то же и во многих наших городах. Скажем, в Дубне Ровенской области: тут в садик пошел, тут школу закончил, а там за углом – и университет «Украина», который по тем же рейтингом имеет больше филиалов по всей стране. Всякие родители посоветуют своему «чаду»: «Куда тебе, чадо, ехать? Смотрите, как усе тепленько, как хорошо».
И, возвращаясь, к упомянутому киевского вузу, то он и хранит школьные правила. На уроках у преподавателей я невольно стал и свидетелем «дымовых шашек» в аудиториях, и дикого шума «студентов», когда преподавателям приходилось их бить, и вовсе школьных лекций-уроков.
Собственно, большинство бывших школьников приходили в этот вуз, который обучал менеджменту в сфере государственного управления, по одной причине: потому что куда еще? Ни о каких профессиональных интересах этих детей, за исключением единиц, и речи нет. Образование они рассматривали исключительно в системе постсоветских ценностей: «чтобы бумажка, чтобы образование, а там будет видно, родители куда-то пристроят и дальше». Доходило до идиотизма. «Студенты» третьего курса юриспруденции могли не знать, кто сейчас в государстве Президент или, скажем, какая функция прокурора. И это реальность!
Соответственно, и контроль за таким контингентом преподаватели осуществляли совсем как учителя. Согласно всяким нелепым кураторским планам, эти стада, словно детей в школе, нужно было водить в музеи или на какие-нибудь культурные «мероприятия», вручать лучшим по-возможности «грамоты», купленные в магазинах канцелярских товаров, да еще и проводить воспитательные беседы. Кроме того, почти во всех наших вузах сохраняется еще одно уникальное реликтовое правило – инспектировать студенческие общежития. Туда, собственно, иногда, и появиться страшновато, если преподаватель, скажем, женщина, а не то, что инспектировать их.
На таком фоне позиция даже действительно качественных преподавателей становится достаточно жесткой, и они не «скупятся» на высказывания.
-Боже, они же тупые, Алексей Петрович! – Вопила на моих глазах одна из преподавательниц ВУЗ значительно более высокого уровня, Медицинского Института им. Богомольца. Этому культурологу пересдавали «двойки» несколько второкурсников. – Я им не могу объяснить, что Кафка – это не период Возрождения! – У женщины уже выступали на глазах слезы.
Между тем Алексей Петрович кратко отрубал какого-то «мажора» на просьбу поставить на пересдаче «тройку»:
- Пошел вон!
Как потом признался мне этот преподаватель, особенно он невзлюбил в Институте «белорусов».
- Ну, тупые! Тупые! Не знают даже приблизительно, когда был князь Владимир, и что он крестил Русь!
Момент второй. Многих преподавателей и студентов это устраивает.
Если говорить о вузе именно низкого уровня по рейтингу, то это, действительно, так. Все просто. Скажем, в одном из западноукраинских городов количество контрактников так называемого «коммунального» института составляет две трети. Это, примерно, 350 поступающих ежегодно. Их плата за обучение – от 5 до 6 тысяч гривен за каждый учебный год. Таким образом, только от одного курса вуз получает около 200 000 грн.. Вступительные и экзаменационные взятки сюда не приплюсовывают.
Конечно, львиная доля этих средств расходится неизвестно куда, однако что-то и перепадает преподавателям. Между тем, различные надбавки за «выслугу-стаж» и научные звания дают возможность и вполне комфортно себя чувствовать в провинции на фоне остальных ее жителей.
Впрочем, такая ситуация не везде. В упомянутых киевских вузах ситуация в плане зарплаты может быть просто нищая: от 1400 гривен молодому преподавателю до 2000 с лишним тому, кто проторчал там несколько лет. Однако нередко люди держатся за такие места, будто утопленники за солому. Там им родители немного помогут, тут – курсовую кому за плату напишешь, а там – «заочники» как-то отблагодарят.
Создается свой микроклимат маленького «прибыльного предприятия». И хотя оно все равно дает мизерный доход, однако занятость на рынке труда и еще неуверенность в собственных силах заставляют многих горе-преподавателей терпеть все «беды» судьбы и никуда не «рыпаться» из таких «ЗАО». Потерять свои «институты» означало бы для них еще хуже – вообще остаться без работы. Словом, замкнутый круг той же богадельни, выступающей прибежищем и для самих ее «нянек-преподавателей» и для их «инвалидов-студентов».
Конечно, при такой ситуации и сами преподаватели теряют всякий авторитет. Ведь они точно напоминают школьных учителей: тот же принцип подачи материала, что и в школе – и давай его на каком примитивном уровне, иначе до студентов, вообще, ничего не дойдет. От такой работы можно просто деградировать и интеллектуально, и морально.
Здесь мне вспоминается один из молодых «педагогов», который ежегодно выдавал по несколько книг в сомнительной типографии с сомнительными названиями, типа: «Мово моя калиново!», «Родной наш обычай», или «Украинская мудрость». И это не анекдоты. Еще молодой человек, этот «педагог» добросовестно следует совковым традициям, составляя себе резюме.
Когда упомянутый персонаж впоследствии нанимался в более «престижный» вуз, вся эта его графомания действительно влияла на работодателей.
Наконец, о чем речь, если такого рода сомнительные издания готовятся к печати и в том же КНУ им. Т. Шевченко. Цитирую лишь одно из их названий: «Украинские тосты». Или еще: «Украинский этикет». Такие «брошюрки» словно отражают какое-то негласное обычное право и наш коррупционный традиционализм.
Момент третий. И какой тут авторитет? Фиктивность.
Сейчас я не хотел бы затрагивать конкретные темы многих диссертационных исследований наших ученых, или же их содержание. Сам учусь в аспирантуре и хотел бы там доучиться. Однако, достаточно заглянуть в интернет, или каталоги библиотеки Вернадского. Наконец, можно просто просмотреть немало научных журналов – и вся картина будет как на ладони. Когда в наших аспирантурах нередко исследуют некие совершенно общие тематики, а источники диссертаций, скажем, по истории зарубежных стран, могут составлять только работы на украинском и русском языке, то о каком авторитете говорить?
Совковое образование – как было, так и осталась.
Однажды, имея за плечами уже как минимум несколько тысяч страниц художественных переводов с турецкого языка нобелевского лауреата Орхана Памука, я пришел устраиваться на работу на кафедру тюркологии в один из наших «престижных» вузов. Впрочем, первое, что мне посоветовали: «Ради Бога, не говорите нигде, что Вы – художник! Не поймут! Да и куда устраиваться! Вы шесть лет нигде не были официально оформлены. Вот если бы Вам степень, ну, хотя бы аспиранта. Причем, пребывание в аспирантуре эту ситуацию, в действительности, ничуть не исправило, а скорее усложнило.
То есть, эта наша «бумажка» и дальше играет ту особую роль, что и в советское время. Её вес не измеряется знаниями, а только «государственными печатями», «планами» и т.д..
Этот момент фиктивности присутствует даже в разных конференциях, научных семинарах или на круглых столах – вот так просто провести их, потому что нужно по плану, совсем как ментам – кого-то посадить, раскрыв определенное количество преступлений. Причем нередко – береги Боже, на таких мероприятиях устраивать какие особенно бурные дискуссии, да еще и с нашими именитыми «учеными». Все должны быть мыльно, чинно, в пределах, в рамках.
- Пардон, здесь Вам не Гарвард, чтобы дискутировать, – однажды иронично заметила одна из моих знакомых ученых. Между тем другая рассказала, какой переполох был у многих представителей старшего поколения во время ее защиты кандидатской. Родители думали, что она просто «не защитится», когда устроила по случаю такой оказии настоящие дискуссионные баталии. Но такой и должна быть настоящая защита.
Момент четвертый. Это же все благодарность.
Следовательно, украинское образование – это, по сути, замкнутый круг богадельни. Впрочем, кроме фиктивности весь этот механизм, собственно, держится на еще одном существенном элементе, о котором столько языка в обществе. Это, конечно, взяточничество. И здесь часто создаются прецеденты, за которые, разобравшись в ситуации, трудно и осуждать.
Если зарплата какого-то преподавателя составляет две тысячи гривен, он курит у вас на глазах дешевые «Прилуки», придерживается какого дикого микса «сталинско-капиталистических» взглядов, имеет двое детей, ходит в потертом пиджаке и рубашке с грязным воротником, и вот студентка-заочница, чиновница лет сорока из глухой провинции, суёт ему по три ста долларов за написание дипломной. А еще какой-нибудь курс заочников – гривен 600-800 за всех, чтобы сдать, то… Тут, вскользь, не знаешь, что думать. Осудить? А его дети? Пусть идет сторожем-уборщиком-грузчиком? «Свято место не бывает пусто». Придет кто-то другой, не исключено, что еще с худшими знаниями и меньшей долей совести.
Тут такого плана взяточничество, при максимальных зарплатах в наших вузах по 70 гривен за каторжный академический час труда, и начинает многими восприниматься как некий элемент украинского традиционализма. Такая себе признательность за тяжелую судьбу «преподавателя» и не менее трудную студента, в общем, замкнутый круг не только нашей системы образования, а – в целом государства и наших обремененных заботами и угрызениями совести лиц.
По-настоящему противостоять ей решаются немногие.
Наконец, нужно отдать должное и тем многим преподавателям, которые добросовестно выполняют свои обязанности и делятся с младшими поколениями глубокими знаниями. Это все тоже есть. Как и то, что во многих вузах еще можно встретить одаренных студентов, или же сильные группы или курсы, набранные из тех выпускников школ, которых отбирали по критериям ВНО.
Однако суть проблем – это заколдованный круг, где преобладает интерес к выживанию или наживы и отнюдь – не профессиональные или научные интересы. Причем еще одно нелишнее наблюдение – разорвать этот круг можно, лишь зная его лично, пережив на собственной коже от периферии к центру. Его легко критиковать со стороны, впрочем совсем иными глазами начинаешь смотреть на этот круг, если попадаешь в него сам.
Кажется, именно таким реформатором был бывший министр образования Вакарчук. По крайней мере, если человек такого сорта, глубоко знакомый со всеми тонкостями украинского образования и проектами ее спасения, вновь не появится на наших горизонтах ближайшие годы, то дальнейший крах этой системы даже страшно представить.
Автор: Олесь Кульчинский, переводчик.
